Брейвик и его университеты

Норвежский убийца Андерс Брейвик, расстрелявший 69 человек на острове Утойя в 2011 году, осужденный на максимальный срок заключения в 21 год и социальную изоляцию, поступил в университет Осло.

 

Эта новость, появившаяся вчера в Рунете со ссылкой на немецкий информационный портал N24, породила принципиально новую этическую дилемму, в которой тюрьма, высшая школа и общество решают задачу на смысл – что же дальше делать с Монстром, которому сознательно сохранили жизнь.

 

Как олицетворение предельного человеческого зла – рационального, осознанного, хладнокровного, благополучного и не раскаявшегося — Брейвик действительно Монстр. Его деяния явно выходят за привычные мерки этических стандартов, а потому ни одно из решений относительно его судьбы не является бесспорным.

 

Бесспорно другое: для остального мира судьба Брейвика — это пустой стул на сцене, куда направлен ослепительный луч прожектора в спектакле "Будущее Европы". Стул пуст и мы ждем, кто же займет его и заговорит.

 

Заговорит о важных вещах — о возможности наказания там, где возмездие уже невозможно; о современном понимании абсолютной виновности, о выборе сохранять или не сохранять личность тому, кому правосудие сохранило тело и возможность жизни; об изоляции,  исправлении, развитии.

 

А пока говорят другие.

 

Первой и ожидаемой сетевой реакцией на образовательную инициативу Брейвика было возмущенно-эмоциональное  — "И это та Европа, в которую мы идем?!!! Он Монстр и не имеет права на человеческое!", "Может вы, трусливые европейские либерасты и импотенты, ему еще мороженное купите и в зоопарк сводите?!"

 

Более сдержанные комментаторы рассуждают о нарушении принципа социальной изоляции (обучение, пусть даже заочное, – это все же процесс социальный, который предполагает предельно редуцированные, но отношения учителя и ученика), о деньгах норвежских налогоплательщиков, за чей счет будет учиться политическим наукам политический преступник Андрес Брейвик. Решают — является ли образование привилегией или культурным правом личности? Да и вообще: "Вор должен сидеть в тюрьме", а жаждущий славы убийца и Монстр заслуживает забытья, которое предполагает вычеркивание не только из человеческого мира отношений, но и полной изоляции от продуктов человеческой культуры, а одно это за 2-3 года способно лишить социальных навыков и привести к "смерти человека" в биологическом индивиде.

 

Противоположные точки зрения — от романтического: "Образование и развитие способны изменить личность преступника и его мировоззрение, потому, — пусть учится" до ехидно-ироничного: "Раз не убили Брейвика сразу, то да, учите его, водите в кино и зоопарк, покупайте попкорн – сказали А, скажите и Б" — также обращены к индивидуальной истории преступника.

 

Но дело совсем не в Брейвике. Понять логику отношения европейских институтов к его судьбе можно, только с учетом структуры и эволюции самих этих институтов. В их основе — все тот же ценностный конструкт, настолько отличный от нашего, что, говоря "европейский", мы почти всегда предполагаем, "иной".

 

Этика, ценности и культура как неразрывно связанные между собой феномены на протяжении веков формировали дисциплинарные институты общества – тюрьму, университет, больницу, армию. И каждый из этих институтов, проходя свой путь ценностной эволюции, всегда оставался культурным продуктом. В определенный момент тюрьма как культурный продукт Западной Европы оказалась слишком отличной от тюрьмы как культурного продукта Европы Восточной.

 

И если для наших тюрем важнейшей остается функция наказания, а значит уничтожение, духовное или физическое, то европейская тюрьма как институт, эволюционировала в ином направлении. Забытью, молчанию и возмездию (колония "Черный дельфин"), европейская пенитенциарная система противопоставила совсем иное ценностное решение.

 

Эволюцию европейской тюрьмы хорошо описал французский философ Мишель Фуко в работе "Надзирать и наказывать", посвященной истории изменения механизмов возмездия за преступления.

 

О новой европейской тюрьме он пишет как об институте, который уходит от идеи наказания к идее надзора и прогноза рисков: "Работа над душой заключенного должна производиться как можно чаще. Новое и важное в этой модели то, что за индивидуализацией наказания следует и индивидуальный подход к осужденному. Теперь аппарат исправительного наказания точкой приложения рассматривает осужденного индивида. Тело и душа, рассматриваемая как вместилище привычек, образуют элемент, который отныне подлежит карательному вмешательству. Организуется целый корпус  знания, область значения которого — не столько совершенное преступление, по крайней мере, не оно одно, сколько потенциальная опасность, сокрытая в индивиде и проявляющаяся в его наблюдаемом каждодневном поведении. С этой точки зрения тюрьма действует как аппарат познания".

 

Тюрьма, действующая как аппарат познания, видит в Брейвике не индивидуального Монстра, а новую деструктивную, асоциальную функцию. В условиях современной мультикультурной Европы, где Лев никак не желает возлечь рядом с Ягненком, "Брейвик" может повториться вновь. А потому ее нужно изучать, по-разному на нее воздействуя, оценивая шансы и возможности ее нейтрализации как функции – не личности и не тела. Именно потому слишком дорого не учить Андерса Брейвика.

Ольга Духнич
Подробнее:http://www.rosbalt.ru/main/2013/09/14/1175719.html