Ну вот. Уходит этот год. В любой другой я бы писал о том, сколько “чугуна и стали на душу населения в стране”, об экономике, о происках империализма, о твёрдой несокрушимой поступи… о многом. А значит, этой статьи бы не было, потому что я бы её не писал.
Я бы ходил по заснеженному лесу, уже, к сожалению, не на лыжах, а потом сидел бы перед камином с кружкой чая, и собака лежала бы у моих ног.
Но однажды мы проснулись и узнали слово “Ухань”.
И наша жизнь перестала быть прежней.
Это слово коснулось каждого из нас. Кого — напрямую и самым тяжёлым образом. Кому принесла неудобства. Кому как. Но это затронуло каждого.
Как и со всякой бедой, к ней были не готовы. Вероятно, к таким вещам невозможно быть готовым. Нельзя всё время жить в условиях военного лагеря. А по-другому…
Мы по-другому оценили слова «оптимизация медицины».
У нас возникло много вопросов по поводу многих вещей. Мы смотрели на власти и ждали мудрых решений.
Но будем объективны. Мы помогали нашим властям помочь нам, или … не очень? Нашими нарушениями масочного режима, нашим тихим саботажем самоизоляции?.. Митингами просветлённых знанием о заговоре граждан?..
Не будем кидаться камнями, нам есть в кого их кинуть.
Но статья не об этом.
Как и со всякой бедой, нужно было время, чтобы отмобилизоваться и развернуть ресурсы. И, как и со всякой бедой, были те, кто встретил её сразу, молча и в полную силу. Не зная ещё — что это. Не имея информации. Она будет приходить много позже. Встретил с тем, что у них было, и так, как они могли.
Это статья о тех людях, кто оказался на последней линии между болезнью и нами. Кто практически на казарменном положении, в условиях нехватки всего, в костюмах полной защиты (скажем так) сутками стоял на ногах, проводя часы с больными, боролся за их жизни и оказывал им помощь… ту, что могли и ту, что смогли.
Это статья о наших медиках.
Потом будут надбавки.
Потом будут военные госпитали.
Но они работали не за надбавки, хотя мы знаем, какие у них зарплаты, и это — один из камней в моих руках.
Они работали не за интервью перед камерами, хотя это те люди, которые их по праву заслуживают.
Они работали потому, что наши жизни были — напрямую — в их руках.
И они это знали.
Если у вас на лестничной площадке есть сосед-медик, поздравьте его или её с Новым годом. Они это заслужили.
Что значит быть медиком? Я приведу небольшой рассказ человека, который реально был в «красных» зонах. Я приведу его полностью, без сокращений и изменений, возможно лишь с некоторыми редакторскими правками.
Почитайте сами.
Я только хочу заметить одну вещь. Те, кому приходилось иметь дело с «полным костюмом» должны знать, что значит его надеть, и особенно, что значит его снять. А также… что значит — в нём работать.
Поздравьте вашего соседа-медика с Новым годом. Он этого заслужил.
Я работаю в медицине не так давно, с 2016 года. Три года набиралась опыта в реанимации, сейчас работаю в федеральном центре старшей медицинской сестрой неврологического отделения для больных с острым нарушением мозгового кровообращения — это острая фаза инсульта; в отделении, где мы оказываем первую помощь и наблюдаем за состоянием пациента в первые дни инсульта. Получилось так, что мы открывали с нуля наше учреждение, набирали сотрудников, налаживали работу; для меня это интересный опыт в управлении медицинским персоналом. Мы только встали на ноги и наш центр перепрофилировали под работу инфекционного отделения — отделения ковид. Работали на износ, спали мало, постоянная нехватка кислорода — сизы, респираторы, давящие маски, нервы, персонал начал валиться с ног от усталости и болеть ковидом. Жуть, конечно. Я сама и в красной зоне, и потом, выходя из неё, должна была организовывать работу и держать всех моих ребят в тонусе.
Очень тяжело через это прошли — только желание помочь людям помогло пройти через все эти моменты. Сама тоже переболела непросто — с пневмонией на кислороде, высокой не спадающей температурой. Была положительной полтора месяца, были мысли, что это не закончится никогда. Спустя 4 месяца вернулись к плановой работе, сейчас расхлёбываем осложнения ковида, лечим пациентов, которые после острой и продолжительной гипоксии — они теперь прикованы к кровати, не могут ни глотать, ни дышать… и многое другое. Кого-то поддерживают родственники, а другие полностью в наших руках.
Работа занимает большую часть моей жизни, часто задерживаюсь. Но я рада, что связала свою жизнь с медициной. Так, необходимо быть не только профессионалом, но и отзывчивым, сопереживающим — пациенты это чувствуют и радуются, что мы у них такие есть, всегда рядом.
Вот и весь рассказ. Простой. Не претендующий на героизацию. Без пафоса и самовосхвалений. Но… если бы был конкурс «Человек года», и если бы каким-то образом от меня зависело, кому давать первую премию… Как вы думаете, кому бы она пошла?
Медработники – без всяких премий люди этого года.
Всех благ и счастья вам.
Я бы ходил по заснеженному лесу, уже, к сожалению, не на лыжах, а потом сидел бы перед камином с кружкой чая, и собака лежала бы у моих ног.
Но однажды мы проснулись и узнали слово “Ухань”.
И наша жизнь перестала быть прежней.
Это слово коснулось каждого из нас. Кого — напрямую и самым тяжёлым образом. Кому принесла неудобства. Кому как. Но это затронуло каждого.
Как и со всякой бедой, к ней были не готовы. Вероятно, к таким вещам невозможно быть готовым. Нельзя всё время жить в условиях военного лагеря. А по-другому…
Мы по-другому оценили слова «оптимизация медицины».
У нас возникло много вопросов по поводу многих вещей. Мы смотрели на власти и ждали мудрых решений.
Но будем объективны. Мы помогали нашим властям помочь нам, или … не очень? Нашими нарушениями масочного режима, нашим тихим саботажем самоизоляции?.. Митингами просветлённых знанием о заговоре граждан?..
Не будем кидаться камнями, нам есть в кого их кинуть.
Но статья не об этом.
Как и со всякой бедой, нужно было время, чтобы отмобилизоваться и развернуть ресурсы. И, как и со всякой бедой, были те, кто встретил её сразу, молча и в полную силу. Не зная ещё — что это. Не имея информации. Она будет приходить много позже. Встретил с тем, что у них было, и так, как они могли.
Это статья о тех людях, кто оказался на последней линии между болезнью и нами. Кто практически на казарменном положении, в условиях нехватки всего, в костюмах полной защиты (скажем так) сутками стоял на ногах, проводя часы с больными, боролся за их жизни и оказывал им помощь… ту, что могли и ту, что смогли.
Это статья о наших медиках.
Потом будут надбавки.
Потом будут военные госпитали.
Но они работали не за надбавки, хотя мы знаем, какие у них зарплаты, и это — один из камней в моих руках.
Они работали не за интервью перед камерами, хотя это те люди, которые их по праву заслуживают.
Они работали потому, что наши жизни были — напрямую — в их руках.
И они это знали.
Если у вас на лестничной площадке есть сосед-медик, поздравьте его или её с Новым годом. Они это заслужили.
Что значит быть медиком? Я приведу небольшой рассказ человека, который реально был в «красных» зонах. Я приведу его полностью, без сокращений и изменений, возможно лишь с некоторыми редакторскими правками.
Почитайте сами.
Я только хочу заметить одну вещь. Те, кому приходилось иметь дело с «полным костюмом» должны знать, что значит его надеть, и особенно, что значит его снять. А также… что значит — в нём работать.
Поздравьте вашего соседа-медика с Новым годом. Он этого заслужил.
Я работаю в медицине не так давно, с 2016 года. Три года набиралась опыта в реанимации, сейчас работаю в федеральном центре старшей медицинской сестрой неврологического отделения для больных с острым нарушением мозгового кровообращения — это острая фаза инсульта; в отделении, где мы оказываем первую помощь и наблюдаем за состоянием пациента в первые дни инсульта. Получилось так, что мы открывали с нуля наше учреждение, набирали сотрудников, налаживали работу; для меня это интересный опыт в управлении медицинским персоналом. Мы только встали на ноги и наш центр перепрофилировали под работу инфекционного отделения — отделения ковид. Работали на износ, спали мало, постоянная нехватка кислорода — сизы, респираторы, давящие маски, нервы, персонал начал валиться с ног от усталости и болеть ковидом. Жуть, конечно. Я сама и в красной зоне, и потом, выходя из неё, должна была организовывать работу и держать всех моих ребят в тонусе.
Очень тяжело через это прошли — только желание помочь людям помогло пройти через все эти моменты. Сама тоже переболела непросто — с пневмонией на кислороде, высокой не спадающей температурой. Была положительной полтора месяца, были мысли, что это не закончится никогда. Спустя 4 месяца вернулись к плановой работе, сейчас расхлёбываем осложнения ковида, лечим пациентов, которые после острой и продолжительной гипоксии — они теперь прикованы к кровати, не могут ни глотать, ни дышать… и многое другое. Кого-то поддерживают родственники, а другие полностью в наших руках.
Работа занимает большую часть моей жизни, часто задерживаюсь. Но я рада, что связала свою жизнь с медициной. Так, необходимо быть не только профессионалом, но и отзывчивым, сопереживающим — пациенты это чувствуют и радуются, что мы у них такие есть, всегда рядом.
Вот и весь рассказ. Простой. Не претендующий на героизацию. Без пафоса и самовосхвалений. Но… если бы был конкурс «Человек года», и если бы каким-то образом от меня зависело, кому давать первую премию… Как вы думаете, кому бы она пошла?
Медработники – без всяких премий люди этого года.
Всех благ и счастья вам.
Свежие комментарии