С тех пор, как дочь подарила мне небольшой телевизор российского производства, который неведомым образом открыл десятки новых каналов, я нет-нет да набреду с утра пораньше на что-нибудь нетривиальное. Увидела на "Мире-24" коротенькое интервью Максима Красоткина вот с таким удивительным человеком.
Оно длилось всего десять минут. Но мне, заставшей ту эпоху, открылось несколько удивительных деталей.
- С кем было проще работать - с Горбачевым или с Ельциным?
Владимиру Николаевичу (он, судя по ответам, настоящий дипломат) очень нравилось, что оба президента очень внимательно относились к протоколу. А сам он старался, чтоб все начиналось и заканчивалось вовремя, чтоб во время переговоров не случалось задержек и затяжек.
- Немножко сложнее было с Михаил Сергеевичем, потому что он любил (Шевченко нарисовал рукой несколько кругов, выбирая правильное слово) пофилософствовать.
Ельцин, на его взгляд, был более четким. Называл руководителя службы протокола хронометром.
- Он меня, а я его.
У Ельцина, по словам Владимира Николаевича, в быту отсутствовали: обращение к кому-либо на "ты", курево и нецензурные выражения.
Шевченко утвердительно ответил на вопрос Максима, правда ли у Бориса Николаевича была мечта дожить до ста лет
- Да. Чтобы увидеть как изменилась Россия. Правильно он делал или неправильно...
Во время предвыборной компании была сумасшедшая нагрузка - 26 визитов за два с половиной месяца.
- Остановить его было невозможно. Постоянно в народ, постоянные встречи. Конечно, на здоровье это очень и очень сказалось.
- А вы ему не говорили - давайте сбавим темп?
- Конечно, говорил - давайте не будем танцевать там выходить вместе с молодежью. "Нет! Это надо".
Журналист спросил - танцы на сцене в Ростове были предусмотрены протоколом или это личная инициатива президента.
Конечно, личная.
- Ну, там еще подыграли наши ребята... (пауза, с улыбкой) Шоу-бизнес. Конечно, тут не без этого. Вытащили и поддержали. А когда человек...
Тут Владимир Николаевич даже изменил позу и как-то переместился в кресле, готовясь сказать что-то важное. И посерьезнел:
- Ему нельзя было аплодировать.
Я распахнула уши.
- Ведь что тогда происходило... Я вернусь к этому дирижированию оркестром. Когда он только услышал... Они же тоже провокаторы хорошие. Зная его любимые вещи, они заиграли "Калинку". И он, естественно, рванул туда. Я к нему: "Борис Николаевич, не надо!" А он как повернулся...
Владимир Николаевич даже показал как.
- А там стоят... Наша делегация. Министры... Они аплодируют. Всё! Тут уж я ничего не уже мог сделать.
- То есть в нем артист просыпался?
- Да. Вот... - Владимир Николаевич позволил себе рассмеяться.
Но мне почему-то не стало веселей.
Пленки старые, не очень качественные. Но длинное громкое молодецкое ээээх, которым Борис Николаевич в последнем эпизоде завершил "Калинку", до сих пор звенит в ушах.
Свежие комментарии