По ее словам, в палату извиняться приходил другой полицейский
Прошло уже более двух месяцев с того момента, как жительницу Ленинградской области во время несогласованной акции пнул в живот полицейский. После того как некий «Коля» явился к женщине в больницу с цветами и попросил прощения, сотрудник МВД будто исчез. О нем и о санкциях в отношении него ничего не слышно. А что же с самой пострадавшей – Маргаритой Юдиной? Об этом она рассказала нам сама, приехав ненадолго в Санкт-Петербург.
ФОТО: КАДР ИЗ ВИДЕО
Вечером накануне встречи Маргарита написала, что кто-то разгромил их семейную баню – небольшое отдельное строение на участке. Украли заслонки и дверцы от печи. «Мыться нечем» – написала женщина. Пошли в городскую баню, но она на ремонте.
Я была готова проводить Маргариту в городскую баню в Петербурге, куда хожу сама, но поздно вечером она написала, что смогла приспособить в качестве заслонок листы железа – воду нашли, удалось помыться. Интервью состоится. Первым делом при встрече спрашиваю ее про этот инцидент.
– Маргарита, расскажите, что за история с баней? Вы вчера говорили.
– Да, кто-то пришел и разломал. Не буду говорить кто, потому что не знаю: это могут быть какие-то бомжи, а может – и провокация против меня. Все разломано, выкорчевано...
– Забрали именно металлические части?
– Забрать можно не разломав, а тут именно сломали.
– По поводу уголовного дела, которое так и не возбудили (в отношении сотрудника ППС, который вас пинал), есть какие-то подвижки?
– Нет никаких подвижек. Тянут время и врут внаглую – просто отписки. Уже две бумаги с отказом есть. Сначала общественники подавали заявление на этого парня – им пришел отказ. А потом адвокаты подавали от моего имени – на днях тоже пришел отказ. Не стесняясь пишут, что якобы не могут найти того сотрудника. Получается, тогда его сразу нашли и притащили в больницу, а теперь найти не могут. Если там действительно был он, конечно. А если это был не он – то, получается, это все был спектакль.
– Вы бы сейчас смогли узнать человека, который вас пнул?
– Стопроцентной вероятности нет, но, думаю, я бы его узнала. Посмотреть на него я хотела бы...
– А можете его описать?
– Мне показалось, что тот парень, который шел на меня – или, как говорят, будто я на него, – мне показалось, глаза у него зелено-карие, а не голубые. И он был ненамного выше меня, не до такой степени. А тот, который приходил в палату, мне показался очень высоким – в палате я сразу подумала, что это не он. Но, возможно, это из-за того, что я лежала. И глаза у него светлее были... У меня ведь еще состояние было странное. Перед его приходом мне в реанимации вкололи успокоительное, а от него чувствуешь себя, как пятилетний ребенок, который как будто совсем не соображает, не понимает, что происходит. Я сначала была против, сказала никого ко мне не пускать. И когда он пришел в палату, у меня было только желание: чтобы мне вернули одежду, и я могла уйти оттуда. Мозги не работали – только страх, тревога и «овощное» состояние.
– Какие последствия по здоровью после травмы?
– Жаловаться не хочу, но последствия есть. Ребро болело два месяца, печень под ним. Но это ладно. Память хуже стала из-за черепно-мозговой травмы, зрение ухудшилось. Я в первые дни вообще очень смутно видела, все расплывалось в глазах. Рваные какие-то картины в глазах были. Наверное, самое серьезное из последствий – это именно зрение. Сейчас уже получше стало. Но память еще из-за стресса могла стать хуже, из-за провокаций.
– Вот к слову про провокации: как к вам соседи сейчас относятся? Были случаи, что после этой истории с вами кто-то отказался работать как с репетитором?
– Соседи подходили, говорили, что кто-то обзванивал всю нашу деревню (я так называю окраину, пригород Луги, где живу), а у нас там больше двадцати домов. Предлагали деньги за то, чтобы полили нашу семью грязью. Были те, кто согласились, – про этих людей там и раньше все понимали, что они стукачи. Но чаще люди подходили и говорили: «Предлагали денег за то, чтобы тебя грязью полить, а я думаю, за что – вы же нам ничего плохого не сделали!»
– А кто предлагал деньги?
– Непонятно, но все говорят, что звонили из Москвы.
– Сразу после того, как ваша история стала известной, у дома заметили машины органов опеки и прокуратуры. Они сейчас продолжают приходить? Что они хотят?
– Не знаю чего хотят, мы дома не всегда бываем, сейчас живем у знакомых. Но, например, сегодня нам долбили в дверь. Мы ходили с сыновьями по делам, и они пришли именно в этот момент – то есть знали, что нас дома нет. А дома дочка была. Говорит, слышала, как стучали в калитку и кричали ее имя. Бибикали: на машине приехали. Она испугалась, что это опека. Но точно я знать не могу. Дочь говорит, машина была гражданская, не полицейская. Она закрылась, замуровалась и дома сидела.
– Вы ещё в одном из интервью упоминали, что у сына была «история с уголовной статьей за клевету». Расскажите, в чем там было дело?
– Дело было так. У меня старший сын и дочь шли в феврале 2018 года по Луге – полиция остановила, начали спрашивать, где документы. Повалили на землю, затащили в машину. Говорили: мы на тебя сейчас «уголовку» повесим. А рядом с машиной сестра его стояла, она начала плакать, народ начал собираться... Поэтому, видимо, его и отпустили, не повезли в отдел. Там вокруг много камер, все было зафиксировано. Я возмутилась, написала заявление в СК. А там сказали, что все изображения якобы пропали. Показали только кусок, как полиция подходит к ним, и они разговаривают. Нашли лжесвидетеля, который подтвердил, что ничего как будто не было. Хотя над ним там измывались: у него и царапины были, и ссадины, и справка об освидетельствовании. Тогда на нас начали вешать 306-ю статью Уголовного кодекса, стали мне на работу звонить – а я тогда работала в воинской части. Там, на работе, конечно, испугались и сразу меня уволили. Средний сын очень переживал из-за этого всего, и у него на нервной почве проявился диабет.
– Когда все это было?
– В начале 2018 года, в феврале-марте, все это было, а в апреле меня уволили. И в апреле как раз сын заболел.
– Вы упоминали, что сыновьям сложно найти работу. Как сейчас у них дела?
– В Луге нет работы. Иногда, бывает, они подрабатывают целый месяц, а им платят пять тысяч рублей. Или вообще за банку консервов работают.
– Вы еще говорили, что сейчас очень дорогие дрова, а у вас печное отопление. Как удалось пережить долгие холода?
– Да, мы собираем валежник. Нам привез дрова кто-то из благотворителей. Вчера целый день вот пыталась баню растопить. Мы ее сами построили в конце 2018 года ради сына: он диабетик, у него проблемы с печенью, ему нужно мыться почаще, хотя бы два раза в неделю. Я еще хочу теплицу поставить, чтобы выращивать там цветы на продажу. Предложила сыновьям заняться растениеводством.
– Сейчас как раз огородный сезон начинается...
– Да, и сейчас, в апреле, начнется сезон подготовки к ЕГЭ, я обычно в это время репетиторствую, дома почти и не бываю. У меня все ученики поступают – даже те, у кого изначально математика не очень. Научить на самом деле всему можно человека...
Весной Маргарита намерена заниматься домом и репетиторством. В прихожей надо поправить подгнившие полы, где-то вставить стекла – словом, привести дом в порядок. Есть и планы сделать на участке бассейн – чаша уже оформлена. Сыновья Маргариты, по ее словам, продолжают подрабатывать где получится.
Свежие комментарии