Цитата "Readovka" : Россия не справляется с миграционным потоком и связанными с ним издержками. Новостей, иллюстрирующих это утверждение, можно найти в ежедневных лентах великое множество. Вот недавняя, нашумевшая: парочка приезжих прикопалась к молодому человеку в Электростали за цвет волос.
Будучи спрошены, почему они считают, что их мнение кого-то интересует, и будучи посланы в направлении страны своего происхождения, подонки, недолго думая, сняли с парня скальп. Теперь они наверняка будут долго рассказывать о том, что «савсэм неуиноуны» и что пострадавший оскорбил их национальную гордость и религиозные чувства.
Таких историй приходится ожидать с каждым месяцем, с каждой неделей, с каждым днём всё больше. Нарастает спровоцированный мигрантским беспределом конфликт, который для воюющей страны вполне может обернуться «вторым фронтом».
Всё это не мешает лоббистам безудержной миграции продолжать морочить нам голову. «В стране нехватка трудовых ресурсов» (глазки хлоп). «Русские на эту работу всё равно не пойдут» (глазки в угол). «Они трудолюбивые» (глазки на нос). «В диаспорах нет ничего плохого. С ними просто надо уметь договариваться» (глазки на предмет). Один «эксперт» договорился до того, что российские мигрантские гетто, якобы в отличие от бунтующих французских, это «динамичные, практически среднеклассовые бизнес-хабы при крупных рынках».
Бизнес-хаб – униформа хиджаб
На самом деле реплика про «бизнес-хаб» — это интересная проговорка. Признание того, что риторика о «дешёвых и трудолюбивых мигрантах» является пропагандистской ложью. Значительная часть мигрантов никаким производительным трудом не занята. Это именно посредники-дельцы с «крупных рынков». Те самые «Джамшуд Оглы», на карточку которых просит вас перевести деньги милая славянская женщина, продавая вам полкило черешни. Рядом с нею, кстати, обычно сидит юноша, сын или племянник того самого уважаемого «Оглы», собирает пакет, который могла бы собрать и она сама, делает другую бесполезную работу, а заодно приобщается к «бизнесу».
Примерно ту же схему вы обнаружите в вашем районном магазине, где, если присмотреться хорошенько, будет явный переизбыток сотрудников. Фактически вся повседневная торговля в наших городах сегодня занята этим «средним классом из бизнес-хабов при крупных рынках». Создавая крайне ограниченный прибавочный продукт, они при этом не «заполняют ниши, в которые не идут русские», а, напротив, вытесняют коренных граждан России с прибыльных и удобных рабочих мест «на районе». Причём вытесняют системно, так как и магазины, и рыночные точки принадлежат предпринимателям-мигрантам, которые при любом раскладе будут нанимать на работу «своих».
Кто-то скажет: «ну что тут плохого, все и всегда стремятся нанимать подешевле, это нормально». Однако для российской экономики это изначально было катастрофичное решение.
Низкие расходы на заработную плату ведут к низкому покупательскому спросу со стороны тех, кто эту низкую зарплату получает. Ведь у того, кто нанят по дешёвке, и потребительские расходы тоже низки. А в случае мигранта значительная часть полученного им дохода ещё и отправлялась за рубеж, в благословенные спелой хурмой Бактрию, Хорезм и Мидию Атропатену. Мигрант не только дёшево обходился предпринимателям, но и практически ничего не возвращал в потребительский сектор.
Между тем со времён Джона Мейнарда Кейнса мы отлично знаем, что рецепт здоровой макроэкономики — это стимуляция платёжеспособного спроса граждан. Экономика России два десятилетия жила в режиме, с одной стороны, недоплаты людям труда, которые являются нашими гражданами, а с другой — завоза рабочей силы, которая не только получала мало, но и возвращала в экономику гораздо меньше, чем получала. Массовая миграция была одной из предпосылок искусственной бедности значительной части населения России.
При этом «дешёвой» такая рабочая сила тоже оставалась недолго. Сегодня зарплаты мигрантов сравнялись с российскими, особенно с учётом того, что сами зарплаты граждан России благодаря мигрантскому фактору занижены. Однако их расходы распределяются весьма специфически — уже сформировался свой замкнутый мигрантский мир: свои кафе, свой сектор услуг, свои спортивные клубы, где под каким-нибудь Бактрийским знаменем обучаются навыкам драться и убивать. С кем драться и кого убивать? Подвешу тут большой знак вопроса. В «общую» экономику эти деньги из замкнутого на самом себе сектора почти не попадают.
Однако ещё остаются секторы, где «своего» ещё нет и где вопрос решается самозахватом общественного достояния. Например, детские площадки, на которых, как мы выяснили, очень удобно играется в футбол, а дети из окрестных домов подождут. Или школа, в которой надо учиться, но можно навести кулаком и ножом свои порядки, как среди школьников, так и среди учителей, в частности, чтобы не приставали с этим ненужным русским языком. Или медицина, в которой при переполненных очередях поликлиник суровые абреки объясняют врачам: «мой жена животик не смотри, а пропиши лекарство». Во всех этих случаях платит Россия как целое, платит наше общество, платим мы с вами, при этом наша доля и наш комфорт в пользовании этой долей неуклонно сокращаются.
И здесь мы выходим на главный социальный парадокс миграции, который превратил её в настоящее проклятие для всех стран «первого мира» и для России, поскольку её миграционный поток заливает особенно бурно. Приезжая в новую страну, в данном случае в нашу, подавляющее большинство экономических мигрантов из «третьего мира» не начинают её воспринимать как своё общество, а нас — как своих соотечественников. Их безусловная лояльность по-прежнему принадлежит стране, в которой они родились и с которой поддерживают тесные связи.
Нашу страну они воспринимают как кормовую базу (если не как «территорию войны»), а нас — как источник своих неудобств и страданий. С поразительной откровенностью об этом сказано в мюзикле «Нотр-Дам де Пари», в котором сюжет Гюго превращён в оголтелую антибелую и промигрантскую пропаганду.
Полный текст: https://readovka.space/vtorzhe...
Свежие комментарии