Гражданская война на Украине 1918-1924 гг.
И...
...в 2014г., июнь. Девочка из Славянска, жертва бомбардировки. "Террористка", - заявляет преступная киевская хунта.
Марк Франкетти, корреспондент The Sunday Times , –
тот самый, кто пару дней назад стал причиной позорного скандала на ТВ Бандерляндии, на шоу известного пса информационной войны Шустера.
От Франкетти ждали в Киеве вранья о том, что происходит в Новороссии. Но не дождались. Оказалось, английский журналист не торгует своей совестью и честью. И сделал колоссальный пролом в информационной блокаде, которую создали вокруг Новороссии продажные писаки киевской хунты во главе со штатным агентом ЦРУ Шавесом Шустером.
Мое лицо с такой силой вжато в землю, что я могу почувствовать вкус грязи. На мне новый бронежилет и шлем, но я чувствую себя абсолютно незащищенным.
Вокруг меня разворачивается жестокая перестрелка между украинскими солдатами, защищающими пограничный переход с Россией, и промосковскими сепаратистами, которые пытаются его захватить. Дмитрий Беляков, фотограф нашей газеты, и я оказались в ловушке между ними. Вокруг нас - характерный свист пуль, рассекающих воздух, и звон от их постоянных попаданий в уже изрешеченный выстрелами бронетранспортер в нескольких метрах от нас.
Земля содрогается от выстрелов реактивных гранат за нашими спинами; ракеты непрерывно обдают нас волнами жара.
Далеко в Париже, пока мировые лидеры отмечают 70-ю годовщину высадки союзных войск, Петр Порошенко, новый украинский президент, и российский Владимир Путин готовятся к встрече, которая, возможно, в итоге выльется в дипломатическое урегулирование самой опасной конфронтации Запада и Москвы со времен окончания холодной войны.
Здесь, на границе двух стран, царит хаос. Крики, вопли и ругань тонут в неустанной перестрелке из минометов и зенитного оружия и звуках очередей минимум двухсот АК-47. Характерный звук - свист снайперских пуль.
Огонь настолько интенсивный, что мы абсолютно ничего не можем сделать. Застрелят нас или нет - это лишь вопрос удачи. Чем дольше мы будем оставаться на месте, тем больше вероятность, что в нас могут попасть. Но, двигаясь, мы рискуем попасть под перекрестный огонь или быть снятыми снайпером.
Для Дмитрия это худший кошмар фотографа: он в гуще событий, но не может снимать. Поднять голову даже на несколько дюймов было бы самоубийством.
"Я надеюсь, у тебя получаются отличные снимки травы," - шучу я. Ему не до смеха.
Прямо перед нами пули отскакивают рикошетом от стальной брони, приваренного сепаратистами к кабине грузовика. Воздух с громким свистом выходит из пробитых шин.
Бензобак грузовика, брошенного в нескольких метрах от нас, горит, выбрасывая черный дым в ярко-голубое небо. Опасаясь, что он взорвется, один из сепаратистов, рискуя под огнем противника, забирается в БТР, чтобы оттолкать машину подальше от нас.
Дюйм за дюймом мы начинаем медленно ползти назад, наши движения скованы толстыми бронежилетами. Мы скатываемся в траншею рядом с Александром Ходаковським, командиром батальона "Восток", пророссийских ополченцев, следуя по которым мы попали в этот бой.
Бывший офицер спецназа, он один из немногих бойцов батальона, которые имеют хоть какую-то военную подготовку.
Он, кажется, испытывает облегчение от того, что двое журналистов с ним все еще живы. "Вы в порядке?" - кричит он.
"Да, конечно, все замечательно, никаких проблем, а Вы?" Меня поражает, насколько абсурдно звучат мои слова.
"Вы хотели увидеть что-то интересное. Ну вот, пожалуйста!"- отвечает он.
Шквал огня усиливается. Я встаю и изо всех сил бегу по склону на 100 метров вниз, бросаясь к густому кустарнику. Подбегаю к глубоко рву, присоединяясь к нескольким бойцов "Востока", вооруженных автоматами и гранатометами.
Свежие комментарии